Жизнь в одиночку усиливает риск суицида при депрессии и тревоге

В национальной когорте 3,76 млн взрослых из Южной Кореи жизнь в одиночку сама по себе была связана с повышенным риском суицида. Но когда к этому добавлялись депрессия и/или тревога, риск возрастал кратно. Самая уязвимая группа — мужчины и люди среднего возраста (40–64 года), живущие одни и имеющие депрессию или тревожное расстройство. Исследование опубликовано в журнале JAMA Network Open.

Фон

Суицид остаётся одной из ведущих причин преждевременной смерти во всём мире, а Южная Корея многие годы демонстрирует самые высокие показатели среди стран ОЭСР. Параллельно быстро меняется структура быта: доля домохозяйств из одного человека в Корее достигла трети населения, что усиливает интерес к влиянию проживания в одиночку на здоровье. Важно различать три связанные, но не тождественные явления — проживание одному (фактический быт), социальную изоляцию (скудность связей и контактов) и переживаемое одиночество (субъективное чувство). Проживание одному само по себе не равно изоляции, но часто к ней приводит и связано с худшими исходами по соматическому и психическому здоровью.

Депрессия и тревожные расстройства — устойчиво подтверждённые факторы риска суицидального поведения. Есть данные, что и жизнь одному повышает риск суицида и общей смертности. Однако эти два пласта риска обычно изучались раздельно: работы о «living alone» часто не учитывали активные психические расстройства, а исследования депрессии/тревоги редко включали жилищный контекст. В итоге оставался непрояснённым их совместный вклад и возможный синергизм: усиливает ли жизнь одному суицидальный риск у людей с депрессией/тревогой сверх суммарного эффекта каждого фактора?

Дополнительные основания для фокуса именно на Корее — социально-культурные условия (стигма психических расстройств, высокие академические и трудовые нагрузки, хрупкость семейной поддержки в условиях урбанизации), которые могут снижать обращаемость за помощью и усиливать уязвимость одиноко проживающих людей с симптомами. Также неоднородны уязвимые группы: по данным разных стран, мужчины и люди среднего возраста чаще оказываются в зоне повышенного риска, что требует проверки на больших репрезентативных массивах.

Таким образом, назрела необходимость крупного популяционного исследования с длительным наблюдением, чётким определением статуса «живёт один» (устойчиво, а не временно), регистрацией депрессии/тревоги и прослеживанием исхода «смерть от суицида». Это позволяет (1) количественно оценить индивидуальные и совместные эффекты проживания одному и психических расстройств, (2) проверить устойчивость результатов после учёта демографии, поведения и соматических болезней, и (3) выявить группы наибольшего риска для таргетированной профилактики.

Зачем это изучали

Жизнь одному — не то же самое, что изоляция или одиночество, но чаще к ним приводит. И жизнь одному становится всё более распространённой: в Южной Корее доля одноперсонных домохозяйств достигла 34,5%. Параллельно депрессия и тревога — ведущие факторы суицидального риска. До сих пор редко смотрели, как сочетаются эти два слоя риска: бытовой (как мы живём) и клинический (что с нашим психическим здоровьем).

Кого и как изучали

• Дизайн: национальная когорта из базы Национальной службы медстрахования Кореи.
• Старт: люди ≥20 лет, проходившие обязательный чек-ап в 2009 году.
• Наблюдение: до 2021 года (в среднем ~11 лет).
• Итог: смерть от суицида (по национальному реестру причин смерти).
• Экспозиции:
  • Проживание одному (зарегистрирован один, стабильно ≥5 лет).
  • Депрессия и тревога (по медицинским кодам за предшествующий год).
• Размер выборки: 3 764 279 человек (средний возраст 47,2 года; 55,8% мужчины).
  • Депрессия — 3,0%; тревога — 6,2%; живут одни — 8,5%.

Модели Кокса последовательно корректировали пол и возраст, доход и привычки, соматические заболевания и сопутствующие психические расстройства — чтобы отделить «сигнал» от «шума».

Главные цифры

По сравнению с людьми, которые не жили одни и не имели депрессии/тревоги:

• Живут одни + депрессия и тревога одновременно:
  AHR 6,58 (95% ДИ 4,86–8,92) — это примерно +558% к риску.
• Живут одни + депрессия (без тревоги):
  AHR 3,91 (2,96–5,16) — около +290%.
• Живут одни + тревога (без депрессии):
  AHR 1,90 (1,48–2,43) — около +90%.
• Живут одни, но без депрессии и тревоги:
  AHR 1,44 (1,35–1,54) — +44%.

Даже у тех, кто не жил один, наличие расстройств было опасно:
депрессия — AHR 2,98, тревога — AHR 1,64; а сочетание депрессии и тревоги — AHR 3,83.

Кому особенно рискованно

В подгруппах картина усилилась:

• Мужчины, живущие одни с депрессией: AHR 4,32.
• 40–64 года, живут одни с депрессией: AHR 6,02.
• При тревоге — та же тенденция: выше у мужчин и у 40–64-летних.

Это согласуется с тем, что мужчины чаще используют более летальные методы и реже обращаются за помощью, а в «середине жизни» одиночество чаще связано с распадом отношений, утратами и стрессами карьеры.

Почему так происходит (вероятные механизмы)

• Социально: меньше «страховки» в виде ежедневной поддержки, больше шансов, что кризис пройдёт незамеченным. Стигма вокруг психздоровья в Корее дополнительно тормозит обращение за помощью.
• Психологически: жизнь одному повышает изоляцию и чувство безнадёжности — ключевые предикторы суицидального поведения.
• Биологически: хронический стресс и изоляция связаны с дисрегуляцией оси гипоталамус–гипофиз–надпочечники и воспалением, которые сопряжены с депрессией, тревогой и суицидальным риском.

Что это значит для практики и политики

• Скрининг должен быть «двойным». Для пациентов с депрессией/тревогой спрашивать о проживании одному и уровне социальной поддержки так же важно, как спрашивать о симптомах.
• Маркер, который видно. В отличие от субъективного одиночества, факт жизни одному — легко заметная характеристика для врачей, работодателей, соцслужб.
• Точечные меры:
  • проактивные контакты (частые «чек-ины») с теми, кто живёт один и имеет диагноз;
  • быстрые маршруты в помощь (кризисные линии, мобильные бригады, телепсихиатрия);
  • программы «социального рецепта»: клубы по интересам, волонтёрство, групповые тренинги, где уязвимому человеку помогают выстроить сеть поддержки;
  • в компаниях — обучение менеджеров распознаванию красных флажков и отработанные пути к помощи;
  • на уровне города — комьюнити-центры «шаговой доступности», где не надо «записываться к врачу», чтобы попасть в тёплое социальное пространство.

Важные оговорки

• Исследование наблюдательное — оно показывает ассоциации, а не жёсткую причинность.
• Проживание одному определяли по реестрам; динамику статуса в течение всех лет отследить полностью нельзя.
• Диагнозы депрессии и тревоги — по медицинским кодам: при стигме реальная распространённость может быть недооценена.
• Результаты получены в корейском контексте (культура, система здравоохранения) — переносимость на другие страны требует проверки.

Вывод

Жизнь в одиночку — самостоятельный и легко идентифицируемый «усилитель» суицидального риска у людей с депрессией и тревогой. Наибольшая уязвимость — у мужчин и людей среднего возраста. Это не про «виноват образ жизни», а про то, что к клиническому риску добавляется риск социальный — и именно его можно целенаправленно гасить: ранним выявлением, плотным сопровождением и созданием «социальных подушек безопасности».